Александр Конторович - Я хочу жить дома
Все стоят, никто ничего не делает.
Фигово… он внутри толпы, снайпер стрелять не сможет, с его позиции Мирный, наверное, не просматривается совсем.
– Что дальше? – спокойно осведомляюсь я. А тангенту передатчика незаметно зажимаю рукой…
Сбоку движение, это меня пытается закрыть своим телом Семен. Ну, да – он в бронике, ему осколки не так страшны. Но тогда я и видеть Панаса не смогу!
– Слышь, родной… – негромко произносит Крайний. – Ты всё хорошо взвесил, мне вот интересно?
– А ты молчи! – истерически взвизгивает парень, ища своими глазами прогал в плотной толпе.
Удрать рассчитываешь?
– Я рази ж тебе мешаю? – удивляется снайпер.
Вот тут Мирный обращает внимание и на него. И на лице у лопуха появляется загнанное выражение.
От таких – не уйти. Поймают.
Сейчас или через месяц – но поймают всё равно.
– Ты разожмешь руку… – негромко произносит Нестор. – Что там у тебя? А-а-а… РГД-5? Ну да, серьёзная штуковина. Только ведь она сама по себе не так уж и опасна. Нет, руку-то тебе оторвёт, не сомневайся! Глаза может выбить – а может и не выбить. Осколками посечёт – это уж как дважды два! Но вот сразу убить – это вряд ли!
– И что?! – запальчиво выкрикивает Панас.
– Да так… лечить-то тебя нам предстоит… сразу-то ведь и не помрешь, поди… Так ведь лечение – оно тоже, знаешь ли, болючее бывает. Иногда – так и очень болючее! А ты – на коечке лежишь, и ничем не шевельнуть… Иные, бывалоча, и с ума сходят. Так это, скажу тебе – ещё и во благо!
– С какого это?!
– Так с боли же! А так, без ума ежели, уж и не так страшно.
Мирный облизывает пересохшие губы. Натолкнувшись взглядом на своего главаря, бледнеет – во взгляде сотника явно ничего позитивного не просматривается.
И что теперь делать?
Бросить гранату?
Все залягут. Кое-кого посечет осколками, возможно, что и серьезно. И что? Какие это даёт шансы Панасу?
Убежать уже не выйдет, догонят.
И тогда ещё не факт, какое из двух зол будет хуже. Одно дело, если свой командир разбираться станет. Что, учитывая его страшную репутацию, ненамного хуже смерти.
Другое – Крайний. Судя по его словам, судьба и в этом случае оставалась незавидной.
Что ж, родной, сам виноват!
Не дергался бы с гранатой – глядишь, и меньшей кровью бы обошлось. Ну, вылетел бы из сотни.
По совлу бы схлопотал – это уж как минимум.
И жил бы себе дальше – обычной жизнью.
Но каково это для него – жить как все прочие?
Не похлопаешь выразительно по автомату, намекая на голод и жажду непонятливому лоточнику. Не сплюнешь презрительно на песок при виде обыкновенных работяг, ибо ты – выше них! Выше – потому, что ты вооружен и при власти. А они – обычные работяги, быдло…
И завтра они же будут презрительно тыкать в твоем направлении пальцем, ехидно комментируя твое жуткое падение.
И никому ты более не нужен. Отравленный иллюзорной властью и мнимым всемогуществом, которое придавали тебе автомат и форма боевика, ты уже никогда не впишешься в нормальную жизнь.
Потерян ты для неё…
И та же Наталка, задиристо хохоча во все горло, будет показывать на тебя пальцем. И не дай Бог тебе хоть чем-то вызвать гнев её покровителя – на куски порежут!
Нет, не отдаст он гранату.
А вот бросить – это он запросто может. Загнали его в угол – нет выхода!
То, что глистовых боевиков побить осколками может – мне по фигу. Но вот мои – они мне все целые нужны!
– Шаг назад – дорогу дайте!
– Стоять! – истерически кричит Панас.
– Но ведь ты же уйти хотел? Или боишься, что как в сторону отойдешь – так мы и выстрелим?
– Зброю положьте! Все!
– Положим, – наклоняю голову в знак согласия. – Друже Гневный, ты ведь тоже такой приказ дашь своим?
– Бросьте зброю! Налево – туда, к стене! – разжимает губы сотник. – И всем – три шага назад! Лечь на землю!
Правильно… заботишься о том, чтобы бойцов не побило. И чтобы Панас до стволов не добрался, неудобно это ему будет. Между оружием и ним – лежащие на земле люди. Попробуй, пройди! Мало ли, что может выйти…
Лязгая металлом, падают на землю автоматы. Поверх шлепаются ремни с пистолетными кобурами.
– Теперь – вы!
Ты гляди, сколько властности в голосе вдруг появилось-то!
– Три шага назад! Зброю – на землю! Никому не мешаем!
Раз шаг.
Два.
Три…
Фух!
Брызнула кровь из простреленного виска.
Санек – второй из борисовых парней.
Снайпер.
Слышал он по рации наш разговор – и выводы правильные сделал.
Кувырок, прыжок – подхватываю оседающее тело, блокируя руку с гранатой.
– Кольцо где?
– Держи, батька, булавку – сойдёт! – мгновенно оказавшийся рядом Нестор протягивает мне английскую булавку.
Чем не чека?
– А вы, панове добродии, будь ласка, – прорезается в голосе Крайнего металл, – покудова не вставайте. Где легли – там и лежите. Вас же, пан сотник, любезно к нам попрошу!
Ну всё – Глист попал… на бабки – так это самый минимум. И все по закону.
Его парень накосячил?
Его.
Его боец всем, в том числе и командиру своему, гранатой грозил?
Он самый.
И с чего бы это вдруг? Никто ему и слова не сказал, ничем и никак не пригрозил… пока он эргэдешкой размахивать не стал.
А уж схватился за оружие – так и пеняй сам на себя!
Но – он мертв.
И умер, находясь в ранге полноправного бойца сотни. По всем писаным и неписаным законам, отвечать за проступок бойца теперь обязан его командир.
Сочувствую тебе, Глист…
– Вы в этом уверены? – в голосе любителя полумрака прозвучал явный скептицизм.
– Так с самого первого дня своего появления здесь Крюк практически все время находится под наблюдением! Сначала к нему приставил своего наблюдателя Торопа, вы про него помните. Потом – Гуменюк, теперь около него постоянно присутствуют два человека от Бориса… С ним разве что в постель рядом никто не ложится, так и то только потому, что там все время валяется какая-нибудь девица! Ну, а уж когда он напивается до бесчувствия, его и контролировать нет необходимости.
– И что вы можете про него сказать?
– Обычный головорез, совершенно беспринципный и безжалостный! Да, удачлив и по-своему талантлив. Беспредельщики подтвердили его участие в делах, связанных с получением больших сумм – в основном, это выплаты выкупа за похищенных людей.
– «Тени»?
– Очень даже вероятно. К сожалению, – вы же знаете их порядки, – ни подтвердить, ни опровергнуть этого мы не можем. Но судя по поведению сотника, сейчас за ним никто из «теней» не стоит. Да и какой у них может быть интерес здесь?
Хозяин комнаты призадумался. Некоторое время в комнате воцарилась тишина.
– Ну… не скажите… Мы ведь так и не выяснили, кто стоит за данной организацией!
– Но про них уже давненько ничего не слышно. Активные действия они прекратили вскоре после окончания военных действий. Так… отдельные акции. Все выявленные следы ведут в Косово и Метохию. Большая часть денежных средств как раз туда и уходит. Только часть переводов обналичивается в Диком поле. Надо полагать – выплаты местным наемникам. Вот именно Крюк и выступал иногда получателем таких сумм. Кстати, это вполне объясняет то, откуда у него деньги на содержание своей банды. Вероятно, и авторитет среди наемников – оттуда же. Он ведь всегда платил, и платил неплохо! Таких уважают!
– Косовары? Эти, пожалуй, что и могут… как раз совести хватит на такие штуки. Они всегда отличались крайней неразборчивостью в средствах и запредельной жестокостью.
Любитель полумрака встал и прошелся по комнате. Он частенько прохаживался вот так, обдумывая какие-то важные решения. В прежней жизни это служило поводом для подшучивания прессы. Мол – он взволнован и бегает по кабинету! Как кролик по лужайке! Но теперь досужие писаки остались далеко в прошлом, и стесняться было некого.
Скрипнуло кресло, хозяин принял решение и уселся.
– Он жаден?
– Патологически! Рядового бойца, осмелившегося походя посягнуть на его дом и девку, Крюк прилюдно застрелил. Причем сделал это прямо на территории казарм сотни, в которую входил провинившийся боец. На глазах у всех его сослуживцев.
– Сам, что ли, застрелил? – удивился любитель полумрака. – Делать больше нечего ему было, что ли?
– Не сам – телохранитель по его приказу.
– И сотник этого несчастного ничего не сделал в ответ? Что-то я в это верю с трудом!
– Ну… – слегка смутился помощник. – С внешней стороны там все было очень грамотно разыграно! Мирон предъявил Глисту претензию в том, что кто-то из его бойцов посягнул на его дом и людей, которые там находились. Вы же знаете порядки Дикого поля…
